Нашим очередным гостем стал белорусский музыкант, вокалист легендарной метал-группы Gods Tower – Владислав Новожилов, известный под псевдонимом Lesley Knife, а в народе — просто Ножик. Он рассказал нам, когда выйдет новый альбом Gods Tower, как ему живётся без жены, зачем он тусовался с кришнаитами и чем World of Warplanes круче World of Tanks.
Для Ножика мы приготовили в качестве основного блюда мясную башню, а на десерт — «пищу богов» амброзию. Он нас заранее предупредил, что не ест жирную пищу, поэтому для «возведения» мясной башни мы не использовали сыр и майонез, сделав блюдо более диетическим. Ножик также сказал, что любит минералку «Боржоми»: правда, когда автор попытался её открыть, часть разлилась прямо на него. «Ничего, это всего лишь пузырьки!» — успокоил Новожилов, и мы приступили к ужину.
О еде: «Когда я был молод, то напивался до галлюников»
— Почему ты не ешь жирную пищу?
— Я сам жирный, куда мне уже?! Во мне жира столько, что если мной будет кормиться семейка каннибалов, то они спокойно перезимуют и им ещё на весну останется. Это во-первых. Во-вторых, раньше я жирное яствовал в больших количествах и у меня из-за этого проблемы начались. Я кардинально пересмотрел все свои диеты: сейчас бывает и сало ем, но редко. А что это? (показывает на наше блюдо)
— Мясная башня.
— …Блин, 2 башни…
— Это Gods Tower до распада и Gods Tower после распада.
— (смеётся) Это распиливается или можно частями есть?
— Можешь частями есть. Как тебе удобнее.
—(пробует) По-моему, бульба немного не пропеклась.
— Ну это сверху только: просто мы не добавляли майонез и сыр, т.к. ты жирное не употребляешь…
— Ну да. Но тут есть мясо и какие-то овощи, значит, это уже полноценное блюдо. Тут я вижу баклажанчики — классная штука. С огурчиками.
— Не совсем.
— Это не огурец разве? А что это?
— Кабачок.
— Баклажан и кабачок… Прикольно. Я б никогда не подумал, что они вместе дадут такой эффект: потому что очень схожие овощи. Это как я: одновременно поляк и беларус. Только я поляк-католик (смеётся). «Беларус таксама католік» (смеётся).
— Откуда у тебя любовь к «Боржоми»?
— Я люблю «Боржоми» ещё с советских времён, когда её было много и она был дешёвой. Я ещё тогда любил всякие «Саяны» и «Ессентуки». Но в последнее время, несмотря на то, что они дешевле, чем «Боржоми», я перестал их употреблять в связи с политической конъюнктурой. Не будем уточнять: кто знает, тот знает.
— Как давно ты не пьёшь спиртное?
— Уже давно: когда моему старшему сыну стукнул год, я завязал. Решил, что хватит. На самом деле, был мотивирующий фактор: когда я был молод, то напивался до галюников. И на этих галлюцинациях что-то писал. Но в определённый момент ты просыпаешься после пьянки, а в голове у тебя ничего нет, кроме бодуна. И от «гвардейцев», которые под магазином стоят, ты ничем не отличаешься. Тогда понимаешь, что ты своё уже выпил. Я начал искать другие источники вдохновения. То, как я поступал, как я пил — это стандарт для творческих людей. Многие пьют, потому что это немного расширяет сознание. Но это ошибочное представление: всё можно увидеть без алкоголя — есть разные методики. Можно просто тренировать фантазию и что-то видеть. Но ты же понимаешь, что мы живём в стране, которая не только жила при коммунистах, но и сейчас живёт при них. А где коммунизм — там всегда надо выпить и закусить. Даже закусывать не обязательно — занюхать можно. Потому что надо быть как народ. А народ у нас «п’е».
— Так ты и пиво не пьёшь?
— А зачем? Всё это пройденный этап. Я не воспринимаю алкоголь, как пищевой продукт. И дело даже не в цене. Ты купил бутылку бырла за 3 Bn или бутылку виски за 300 Bn — суть одна и та же. Это всё равно алкоголь. Я смотрю на это, как на ацетон: ну вот стоит ацетон, он для чего-то там используется. Я ж не занимаюсь стройкой, так что пускай кто-нибудь другой берёт. Меня интересует минералка, квас очень люблю, но сейчас реже его пью. Но раньше я его в день литра по 4-5 выпивал. На выходные я редко куда хожу и, если остаюсь в Минске, то заливаю ноутбук фильмами интересными, покупаю две двухлитровые колы. Но сейчас и колу перестал покупать, потому что сахара много. Знаешь, я кисель люблю варить, покупаю киселей всяких в брикетиках. Офигенная штука, как-то незаслуженно игнорируемая у нас. Кефир ещё люблю.
— Как вы с группой питаетесь в турне и вообще перед концертами?
— Мы обычно ездим на «бусике», в дорогу берём небольшую ссобойку на раз перекусить. По дороге заезжаем куда-нибудь. Сильно не едим, не перегружаемся. На месте мы, как правило, подкрепляемся где-нибудь чем-нибудь, либо нам приносят какую-нибудь вкусняшку. Некоторые по инерции тягают закуску. В Брянске, например, мы попросили принести еды, а нам принесли исключительно закуску и водку. Мы на нее смотрели и понять не могли: зачем пить водку перед концертом? Раньше так делали все. Сейчас уже в Беларуси, например, никто не пьёт перед концертами. А в Брянске, оказалось, как пили, так и пьют. Что-то там мы клюнули, но уехали оттуда не самыми сытыми. Очень хорошо кормят украинцы, офигенно кормят «литувесы» — это просто фантастика. Про поляков тоже ничего плохого сказать не могу: мало того, что вкусно, так ещё и дёшево. А самые дешёвые вкусняшки я видел в Чехии на фестивале Brutal Assault. Там они просто ничего не стоят. Ещё в этом плане мне запомнился Екатеринбург: там необычный народ живёт, они очень отличаются от центральных россиян — практически другая нация. Хорош ещё Магнитогорск, хотя во всём остальном город очень странный. Ещё хорошо кормят там, где просто не могут по-другому — в Кишинёве!
— А как ты сейчас питаешься без семьи?
— А никак (смеётся)! Знаешь, я так привык, как готовит моя жена, что уже не могу представить, что кто-то может приготовить лучше. Поэтому я особо не питаюсь — покупаю какую-то колбасу, делаю бутерброды, съедаю и иду на работу. А там уже ем корпоративные обеды: они более менее съедобные. Дома я не любитель готовить. Изредка наварю себе «бульбы», сварю макароны. Я никогда и не умел готовить. А когда у меня жена появилась, то вообще готовить перестал. У меня и дети не едят то, что я делаю: они клюют, пока не насытятся минимально, потому что «папа не повар вообще» (смеётся). Я хоть по образованию и пекарь, но давным давно забыл, куда там и что (смеётся). После того, как закончил училище, меньше года отработал по специальности и понял, что это не моё.
О творчестве: «Интернет придумали раньше, чем его поняли»
— На первом демо, когда вы ещё назывались Chemical Warfare ты пытался гроулить. Почему отошёл от этого?
— Да, и это получилось очень даже не очень (смеётся). Я с той поры закинул гроулинг, потому что понял — это не моя манера вообще. И знаешь, тогда я, наверное, веянию моды поддался, потому что в тот период, если ты гроулингом не поёшь — ты какой-то динозавр. Это потом нам стало проще: мы поняли, что, в принципе, мы будем динозаврами. И взяли другой вектор развития. И поэтому мне проще в таких надрывных вокалах. Голос у меня не чистый и не гроулинг, а что-то среднеарифметическое. Я не певец и петь не умею. Зато меня ни с кем не перепутаешь.
— В 1993 году вы записали сингл Beyond Praying, но он не вышел. В 2001 году на ЕР Abandon All Hope была представлена песня When Life Ends, а вот Beyond Praying издана не была. Она вообще сохранилась в той версии?
— Тогда это называлось семидюймовкой ЕР. Она где-то есть, по-моему даже где-то выходила в виде бонуса. Возможно, на виниловом сборнике Raven Tales. Но я не уверен, потому что до сих пор его не послушал, так как у меня нет проигрывателя. Но где-то она проскальзывала. А почему она тебя заинтересовала? Ты намекаешь, будем ли мы её переписывать?
— Нет, переписывать — нет. Просто хотелось послушать в той первоначальной версии.
— Я не уверен, что это актуальный вопрос. Просто у нас много чего выходило и держать всё в голове одновременно сложно. И мне всё-таки кажется, что где-то она в виде бонуса есть. Если нет, то, может, песня заготовлена как какой-то козырь. И в самый интересный момент она выскочит. Но вряд ли она потерялась.
— Почему всё-таки распались Gods Tower?
— Многие из нас знали, что ничем хорошим Gods Tower не кончится. Как сказал «Музыкант» (бывший гитарист группы Александр Ураков — прим.DelaemVmeste.by): «Мы много бьёмся головой об стенку, а ничего с этого не имеем. Нас все знают, носят на руках, а у нас дома жрать нечего». После распада мы очень мало общались друг с другом. С «Художником» (Юрий Сивцов, бас-гитарист Gods Tower — прим.) мы вообще не разговаривали 2 года после его ухода в 2000-м. Потом мы были в Германии все, я туда поехал в составе M.L.A., но мы там играли вроде бы как Plastic Hardcore. А «Художник» поехал в составе Rasta. Там мы как-то решили наши противоречия и стали общаться. Но это было в виде «привет-пока». И знаешь, я не думал, что мы когда-нибудь соберёмся и будем что-то делать, рассказывать друг другу. И когда мне позвонили и сказали, что у нас юбилей, предложили собраться и исполнить что-нибудь из Gods Tower, я сказал: «Ну, давай».
— После распада Gods Tower ты участвовал во многих проектах, как основной вокалист и как приглашённый. Но сейчас ты целиком и полностью занят в Gods Tower. Тебя куда-нибудь ещё приглашают?
— Достаточно приглашений. Но я дистанцируюсь — мне Gods Tower хватает. Хочется больше заняться семьёй. Но у меня возникла такая идея дурацкая: наверное, попробую себя реализовать в чём-то вообще невозможном, в каком-то непонятном, несвойственном для себя стиле.
— Как было когда-то с Владом Бубном (вместе записали альбом Into Self — прим.DelaemVmeste.by)?
— Да, но это явно будет не авангард. Что-то более театрализованное. У нас на сцене всегда театр. Я на самом деле на сцену выхожу и живу там полноценной жизнью. Всё остальное для меня — это инвалидное кресло. Я когда выхожу после концерта, иду по улице, иду в магазин, ещё что-то делаю — всё это не то. Но концертов, к сожалению, мало. А в условиях наших реалий их просто не может быть много. Так вот… Подожди, а о чём был вопрос? Я уже ушёл в другие степи (смеётся)!
— Об участии в других проектах.
— А! Я начал про театр, увлёкся так (смеётся). Возможно я буду участвовать в каком-то таком проекте. Может, ещё Dis Tortion будет вытащен из такой глубокой консервации. Получилось так, что романтика разбилась о бытовуху. The Regent тоже хотелось бы возродить, если будет время. Это вообще легендарная штука. Но на данный момент это не актуально. Так что сейчас Gods Tower это единственный проект, в котором я участвую. Но не исключено, что я появлюсь где-то в качестве приглашённого. Я очень люблю хэви, особенно классический, грубо говоря бесцветный. Есть ещё вариант, который мы давно обсуждали в Gods Tower — это запись большого альбома каверов хэви-метала. Мы это планировали ещё золотым составом с Александром «Музыкантом» Ураковым. Даже списки составляли, что будем делать, что не будем. Но сейчас не время этим заниматься, потому что первостепенная задача — это выпуск чего-то нового. Если сейчас запишем альбом кавер-версий, люди не поймут и скажут, что мы исписались и ни на что новое не способны. А у нас на самом деле сейчас такие дебаты идут, какую песню новую делать. И материала хватает. Но с хэви-металом тема в будущем продолжится.
— А в The Regent ты же ещё играл на басухе?
— Да. Я и в Gods Tower играл. Точнее, в Chemical Warfare(первое название Gods Tower — прим.DelaemVmeste.by). В самом первом составе, когда мы ещё играли трэш. Кстати, люди из Гомеля где-то откопали аудиозапись единственного концерта Chemical Warfare и его сейчас можно найти в интернете. Там, конечно, ужасное качество записи: и шипит, и хрустит, и не пойми что, но всё слышно (смеётся). В записи можно услышать мою виртуозную игру на бас-гитаре (смеётся). Изначально мы были трио: я, Ураков и ударник Александр «Пистон» Ховратович. Потом был Александр Астапенко. К сожалению, Ховратович умер. Это были легендарные люди. Они выглядели по металлу и это локомотивы были, а не люди. Если бы их не было у нас, то мы бы наверняка не состоялись.
А это салат такой фруктовый? (мы перешли к десерту, Нож попросил заварить обычный чёрный чай с сахаром)
— Нет. Это амброзия.
— Это йогурт, наверное? Такие штуки я очень ценю. Помню, когда бывали тяжёлые времена: ни я, ни Ураков не работали, и мы ходили питаться к кришнаитам. Под видом того, что вели там религиозные дискуссии. На самом деле там было очень много интересных людей: помимо того, что с ними интересно поговорить на всякие темы, начиная философией и заканчивая историей, они ещё хорошо умеют готовить. У них мяса как такового нету, но зато есть другие вкусности, которые я только там и попробовал. Любопытные времена были.
— О Gods Tower, в частности об Александре Уракове, ходило множество легенд. Какая тебя забавляет больше всего?
— Например?
— Говорили, что он готовить любил.
— Нет, готовить он не любил. Он готовил примерно так, как и я. Мог просто чисто интуитивно приготовить из ничего что-то. А откуда такая информация? Интересно было бы всё это почитать.
— Раньше об этом писали на форуме вашего официального сайта и на форуме Рок-центра. Но вряд ли что-то сохранилось до наших времён…
— Ой, я эти легенды не слушал даже, так как это чепуха полная. На самом деле Ураков был в буквальном смысле живой человек. Был таким большим ребёнком, но при этом у него был глубокий ум: он мог выдать такое, что мы стояли потом с открытыми ртами. Выходим покурить, что-то обсуждаем, а он такой: «Вот эта звезда, туда-то летала такая фигня». Выдаёт такую информацию, терминами начинает сыпать астрономическими. Просто дело в том, вы будете смеяться, но у него была подшивка за 50-60-е журнала «Наука и жизнь», которую он штудировал постоянно. Он когда сидел в туалете, просто «гортал» эти страницы. А память у него была хорошая. Он был эрудирован, был остроумным настолько, что я до сих пор не видел таких людей. Но при этом он был очень опасен как человек: мог двинуть тебе кулаком. Он это делал не потому, что ему захотелось, а потому что был какой-то повод. Он был всяким. Но не суперменом. И готовить он тоже не любил. Кстати, любимой едой у него была жареная бульба и яичница — всё. Но легенда насчёт «Музыканта»-повара — это забавно.
— Ещё ходила легенда, что когда вы в Росии записывали альбом The Eerie и оставалось записать только заглавную песню, вы отправили Уракова купить билеты на поезд, а он пропил деньги и был не в состоянии сыграть свою партию для трека. И будто бы его заменил тогда Сергей Терентьев (в то время гитарист группы «Ария» — прим. DelaemVmeste.BY).
— Это фигня какая-то (задумался). Во-первых, он никогда не ходил за билетами и никто у нас не ходил: этим занимался [Виктор] Лапицкий (менеджер группы — прим. DelaemVmeste.BY). Он наш серый кардинал и всё это делает. Собственно, наше дело — писать музыку и думать про какие-то фишечки. Во-вторых, Терентьев только постоянно бухал с нами. В буквальном смысле. Так что «гаўно» это, а не легенда! А я думал ты мне расскажешь реальный случай, как мы писали эту песню. И когда мы её просто репетировали на почтамте, чтобы потом записать. Мы хотели вставить в качестве завершающего трека кавер на Iron Maiden — песню The Prisoner 1982 года. Мы её репетировали-репетировали, пока не поняли, что Лесли Найф — это далеко не [Брюс] Дикинсон. И получается какая-то фигня. Тогда решили, что надо сделать какое-то послесловие. И решили, что надо сделать что-то пафосное как у Manowar. Ураков сел за клавиши, начал что-то наигрывать, а потом говорит: «Блин! Мне свет мешает». А у нас был красный свет: тогда же плёнку проявляли по-человечески, сами. И мы оставили ему только этот красный свет и под него он сочинил всю мелодию. А какие ещё легенды были?
— Что Ураков привязывал себя к стулу, чтобы подольше играть на гитаре.
— Сразу нет — чушь собачья. Интересно, когда я умру, про меня тоже будут ходить какие-то легенды (смеётся)? Или я всё-таки умру как отец семейства, позорной для викинга смертью (смеётся).
— Какую песню из альбома Steel Says Last было сложнее всего воссоздать?
— Наверное, Yesterdays Rivers. Потому что в оригинале там ещё была большая вокальная партия и ещё какой-то наворот. Никто только ничего не вспомнил всё это. И мы её переделали. На мой взгляд в переделанном виде она стала лучше. Просто тогда какая-то Sepultura всплывала, а тут у нас получился чистый Gods Tower. Я вообще считаю, что то, что мы сейчас делаем — намного лучше, чем то, что было тогда. Хотя, если бы сейчас был Ураков, то всё бы звучало по-другому. Но я всегда говорил, что мы всегда всё делаем вместе (скрытая реклама нашего сайта — прим. DelaemVmeste.BY). А когда говорят, что без Уракова мы никто, почему-то не учитывают, что и Ураков без нас был никто. Всё решалось вместе постоянно.
— Как обстоят дела с DVD?
— Получилось так, что очень слабо прописался вокал. Проект тяжёлый по весу, пока ты его грузишь/выгружаешь — времени уходит очень много. В том виде, в котором он был записан — выпускать нельзя. Он находится сейчас примерно на 70% готовности. Поэтому сейчас больше думаем о новой программе, а не о DVD — у него приоритет поменьше. Но он будет в этом году в любом случае. Конечно, хотелось бы принести извинения народу, что так всё растянулось. Но думаю, что это как вино. И к моменту выхода он будет актуальнее.
— Как вам работается с Виталием Абрамовичем (Виталий Абрамович, также гитарист групп Neuro Dubel и Weeping Twilight, пополнил состав Gods Tower в 2012 году — прим. DelaemVmeste.BY)?
— (поднимает большой палец вверх) Отличный человек, отличный гитарист, не пьёт и не курит. В нашей профессии это правильно — не пить и не курить. И он не копирует «Музыканта»: всё по-своему интерпретирует. Это хорошо. У нас очень легко налаживается общение при создании новых вещей, и мы приходим к эффективным результатам.
— Как вы сейчас работаете, живя с музыкантами в разных городах?
— В основном чатимся в соцсетях. Перед концертами всегда собираемся, делаем какую-то новую вещь. Но в основном прогоняем старый материал. Репетиции по 4-6 часов – это норма. В ближайшее время у нас будет 2 концерта летом и всё. Много внимания сейчас уделяем концепции альбома. Мы не совсем определились, как у нас будет выглядеть вторая половина. Т.е. мы знаем точно, как будет выглядеть первая, но совершенно не представляем вторую. Хотя концепции мы всегда уделяли большое внимание. The Eerie – это вообще верх концепции. Там нельзя песни местами менять. Люди забыли такое правило, которое очень хорошо озвучено в классическом фильме «Семнадцать мгновений весны»: Штирлиц знал, что лучше всего запоминается последняя фраза. Поэтому когда он уходил, он спросил какую-то фигню и когда спрашивали, зачем заходил Штирлиц, отвечали – за карандашом! Альбом по сути дела – то же самое. Ты запомнишь последнюю вещь.
— Но многие современные группы не учитывают этот фактор.
— В 80-е годы существовало такое понятие как закрытый и открытый альбомы. Яркий пример закрытого альбома – это классическая Europe, альбом The Final Countdown. Начинается с хита, заканчивается хитом. Открытый альбом – это либо в середине стоит хит, либо в конце, либо в начале. Но дырка есть. Открылся он с хита, а закончился нехитово – всё ушло куда-то.
Я вообще не понимаю, как люди сейчас записывают альбомы. У нас было много курьёзных случаев, когда приходила группа и говорила: «Мы банда, запишите нас!» и «Я всё сделал на Guitar Pro». Хочется спросить: «Что ты сделал? Что ты там нарисовал?». Это не музыка, а фаст-фуд. Это не творчество, а какая-то стратегия. Таким людям надо посоветовать сходить в поход на неделю. Мозги проветрятся, забудешь, что есть wifi халявный. Может, тогда человек и сочинит что-то толковое. Но беда в том, что как только человек вернётся, он полезет открывать непрочитанные сообщения. Мы столкнулись с такой проблемой: интернет придумали раньше, чем его поняли. И многие вещи мы придумали раньше, чем поймём вообще. Это как люди придумали ядерное оружие: «О! Ура! Класс! Сейчас всех разбомбим!». Пару раз кинули бомбу, а потом такие: «Блииин!». И поняли, что это не шутки. Только тогда поняли. И вот сейчас мы на такой грани стоим. Информационная дубинка ничуть не лучше, чем ядерная. Она очень страшна.
— Когда выйдет новый альбом Gods Tower?
— Я тебе точную дату не скажу, потому что мы можем только примерно представить, когда будет готов материал. Но тут начинаются всяческие нюансы, где недостаточно лишь написать песню. Ты её напишешь и обязательно найдёшь там какой-нибудь минус. Как я себе представляю: где-то к концу зимы у нас будет полностью готовый материал. Но когда мы сядем в студию – не знаю.
— Какой концерт Gods Tower для тебя самый запоминающийся?
— До сих пор вспоминаю фестиваль в Кишинёве, где была куча классных групп, включая Zdob Si Zdub. Перед нами была пара тысяч зрителей. И в один момент я провалился под сцену (смеётся). Потом долго вытягивал ногу. Очень мне запомнился концерт в Польше в маленьком городке Ясло. Я знал, что нас там любят, но никогда не ожидал, что люди подхватят Gods Tower и начнут подпевать Sevens Rains of Fire. Я вот просто стоял и думал, что можно сейчас пойти помереть — не зря это всё делалось! Кстати, в прошлом году мы впервые выступили в Польше.
О работе: «В World of Warplanes я дикий краб»
— Как тебе работается в Wargaming.NET?
— Я нашел работу, на которой чувствую себя человеком. Wargaming меня просто спас. Я прихожу туда, а там феноменально креативные люди. И если ты с чем-то не согласен, они умеют так спорить, так доказывать, что ты понимаешь, что всё правильно. Я много чему научился. Тут я начал чувствовать, метафорически говоря, себя без костылей. Почти как по сцене. Но это немножко разные вещи
— Как давно ты играешь в World of Tanks?
— Я в «танки» играю с сентября 2010 года. Я знал про эту игру несколько месяцев, пытался постоянно её скачать. И как только мне это удалось, я поехал в бой и сразу: «ААААА!!!» (кричит как в песнях Gods Tower). Класс! Наконец-то никаких дураков и эльфов. Всё, как есть. Что я всегда не любил, так это сказочность.
— А какая у тебя любимая нация и вид техники?
— Французы. Ну и сейчас мне японцы очень нравятся. Из техники больше люблю танки. «Арта» тоже ничего: за немцев я её полностью «выкачал». У меня «гюветайпы» есть: я их два раза покупал, два раза продавал. Они не особо выгодные. Уже год «вишу» в самолётах. Поэтому я и самолётный комьюнити-менеджер. Они мне дико нравятся. В них есть такой плюс, которого нет в «танках»: бои длятся максимум 5 минут. Там такая динамика бешеная! На месте не сидишь, надо постоянно лететь, двигаться. Хотя, честно признаться, я там дикий краб и плохо играю. Но в оправдание могу сказать, что мне часто приходится совмещать работу с игрой. В одном дисплее одно творится, в другом — другое. Меня прёт от самого процесса. Но я стараюсь исправлять свою статистику, т.к. понимаю, что не хорошо иметь такую. В «танки» захожу тогда, когда мне надоедает World of Warplanes. В World of Tanks у нас больше играет басист Юра Сивцов.
— Хватает у тебя выдержи не материться на команду во время игры?
— Да не всегда (смеётся). Я думаю, что в этом я не одинок. Сама игра настолько азартная, что нельзя иногда в ней без мата, наблюдая за тем беспределом, который вытворяют твои же союзники. Сволочи! Просто ненавижу (смеётся)! Короче, ты понял.
О жизни: «У беларусов в голове сидит прописка»
— Тяжело ли ты переживаешь переезд от семьи? Ведь они остались в Гомеле, а ты стал работать в Минске…
— Это как испытание. Всё лишнее, пока мы в разлуке живём, как-то выветрилось. Раньше мы очень часто ругались, но теперь этого нет.
— Расскажи немного о своей жене и семье
— Я женат с 2006 года, вместе мы уже 10 лет. Познакомились ещё раньше, но не думали тогда, что будем вместе, а потом как-то завертелось. У меня жена замечательная: она фанатка «квинов» (группа Queen — прим. DelaemVmeste.BY), она похожа на Джоан Джетт из группы The Runaways — такая вот рок-женщина. При этом она человек крайности: либо любит, либо ненавидит.
Младший сын у меня родился в День космонавтики, старший — в день бомбардировки Хиросимы. А я в день рождения Гитлера (смеётся). А жена в пятницу 13-го — вот такая у нас семейка, полный набор (смеётся).
Отец у меня горный шорец, колоритный такой сибиряк. А мать из великолитовской шляхты. Дед прошёл Сталинград, имел медаль, но при этом всю жизнь обкладывался учебниками польского языка и всем советовал его учить. А прабабка была православной полькой. Она нам даже пела колыбельные на польской мове. Мне, правда, было очень мало лет, и я не могу быть уверен, что это было по-польски. «Можа і беларуская мова была».
— В других странах переезд в другой город — это норма, а почему в Беларуси это такой сложный шаг?
— Другие просто живут в других странах, понимаешь?! А у нас в голове прописка сидит! Мы привыкли к этой лагерной привязке, которую нам 70 лет долбили и продолжают долбить: ты родился тут, ты здесь живёшь, потому что ты будешь работать на заводе. По этому поводу есть очень хороший фильм об Оззи Осборне, где Терри Батлер (бас-гитарист группы Black Sabbath — прим. DelaemVmeste.BY) рассказывал, что у него в районе был завод, на которым все жители района и работали. Батлер тоже туда пришёл, потому что больше некуда было идти. И в первый же день он увидел человека, который проработал там 35 лет и ему подарили часы. Он с ним разговорился и понял, что он больше ничего в жизни не видел, кроме завода и этих часов. У человека просто никакого смысла жизни! И Батлер подумал, что так не сможет.
Так и я: когда пришёл в первый раз на завод, вроде и люди хорошие, но вот представил себе, что сейчас я начал работать, через 20 лет мне дали премию, какую-то фигню дали — я не могу так! Мне надо либо куда-то носиться, либо что-то сидеть придумывать. Хотя на самом деле я очень ленивый человек — я сижу вот так (делает задумчивый ленивый вид, подпирая подбородок рукой). У меня в голове всё варится, я что-то придумываю, а потом начинаю бегать, махать руками, что-то записывать. Причём я очень неэффективное создание: я где-то неделю думаю, а потом за день делаю такое, что никто не может понять, что я наделал. Хотя я много работал в пролетарских местах: и грузчиком, и штукатуром. И мне всегда говорили: «Тебе здесь не место! У тебя в голове вообще другая планета». Потому что, даже когда я работал грузчиком, умудрялся фильмы снимать на мобильник (смеётся). А кто из начальства об этом знал, относились с пониманием.
— Не считаешь ли ты, что в твоей идее с участием в будущих президентских выборах мало юмора?
— (смеётся) Я считаю, что выбора мало не у меня, а у нас у всех. Адекватные люди поняли, что это был взрыв мозга. Я много с кем разругался, причём с важными для меня людьми, которых считал адекватными. Но они оказались по ту сторону баррикад. И я не поднимаю эту тему в общении с людьми, которые для меня очень ценны. Я понял, что мы стоим на грани чего-то серьёзного. Возможно, у нас осталось несколько месяцев для того, чтобы пошутить друг над другом. Возможно, поэтому я сорвался не так давно и экспромтом всё это сделал. А потом, на следующий день про меня писали уже все, кому ни лень. Но я когда читал, у меня волосы дыбом вставали. Я смотрел, как на это реагировали и понял -люди перестали отличать чёрное от белого. Надо быть идиотом, чтобы не понять, что это шутка. А тебе пишут: «Да ты предатель!» Кого я предал? Оказывается, что из-за таких как я Беларусь никогда не станет свободной. Из-за таких как я, да?! Я уже говорил, что всю жизнь был «бандеровцем», а тут оказалось, что я ФСБшник. Это смех и нелепость. Если кто-то мне что-то хочет доказать, я просто говорю: «Люди! В 1991 году я записался в БНФ, а потом ушёл оттуда в радикальное крыло НДПБ, которое недолго просуществовало». После этого я участвовал во многих правого толка белорусских организациях и ушёл оттуда не потому, что меня купили или что-то в этом роде. Просто понял, что этих идей не будет в политической жизни, их надо уносить в подполье. А тут вдруг оказывается, что я с кем-то договорился, мне денег дали. Я был в шоке, когда читал это.
— Не боишься, что и в высоких кругах не поймут твой юмор?
— На самом деле, я никуда не собирался. Чё я сделал? Создал свой сайт — у нас любой человек может создать сайт, залил туда контент и ради хохмы повесил это на своих аккаунтах. Я не кричал: «Срочно! В печать! Я хочу быть президентом! Би-би-си, где вы? Ау! Где НАТО? Срочно вводите войска!» Ничего такого не было. Я вообще сидел и смотрел сериал, но мне надоело и я сделал этот сайт. Мне стало легче и я досмотрел сериал. А на следующий день началось. Самое смешное, что мне начали звонить и предлагать помощь. Мне говорили: «Давай ты ничего не будешь делать, мы сами всё сделаем, а потом, когда надо будет — мы тебя выдвинем». Я сказал: «Делайте, что хотите!» Я же понимаю всё прекрасно. Поэтому чиновников и служащих госбезопасности попросил бы не беспокоиться.
— Так ты будешь дальше продвигать свои идеи?
— Эти идеи я всю жизнь продвигаю — в том-то и парадокс. Прошлой весной я аннексировал пояс астероидов и объявил ее Королевством Свободного Космоса, а себя королём. Сделал сайт на Яндексе — он спокойно прожил месяц, а потом я его закрыл. Никто не отреагировал. Ладно. За год до этого я объявлял о строительстве флотилии ледоколов, на которых мы пойдём завоевывать Кемерово. КЕ-МЕ-РО-ВО! Через Белое море, окольными путями, чтоб никто не догадался, и завоюем его. В 90-е постоянно такой ерундой занимался. Объявлял себя королём Марса. Мы собирали средства на постройку моста до Марса, проводили акцию по спасению балтийской кильки. Причём просто покупали кильку и раздавали людям. Все шугались, а нам весело было. Мы проводили сбор подписей за референдум о присоединении Беларуси к Древнему Египту. Именно к Древнему! Потому что современный — это не «тру». Правда, нас всего на 2 часа хватило. Этой ерундой я занимался постоянно, оно всегда у меня было. Но вдруг за прошедшие 20 лет это дело сработало и выстрелило. Сейчас я не могу сказать: выдвинусь я или нет — всё слишком сложно. Конкретно в данный момент я хочу сытно «павячэраць» и поехать домой спать. Вот и все мои президентские амбиции. И вообще я считаю, что чем проще президент — тем лучше (смеётся).
Мне кажется, что за эти 20 лет, которые мы прожили, следующим поколениям белорусов будет очень стыдно. Мы никогда не были политичной группой, но и аполитичной тоже. Я вообще не считаю, что металлист может быть аполитичным: он должен быть слегка бунтарём, слегка политиком, но в первую очередь — металлистом. Где эту грань переходят, там уже не металл, а фигня начинается. Как только металлист берёт за доминанту политическую идею — он перестаёт играть. Сколько я видел команд, которые стартовали как перспективные, серьёзные проекты с потенциалом, а потом сливались с серой массой. Я покупаю диск не для того, чтобы слушать твои сокровенные мысли про арийскую расу либо про марксизм. Я хочу послушать, как гитара пиликает, как барабасы бьют! Рок-н-ролл появился как бунт, а нынешний рок это кошмар: группы ещё и позиционируют себя как рок-команды, а при этом поют откровенную чушь про какие-то цветочки, девушек. Причём тут девушки?
Lesley Knife (Владислав Новожилов) — вокалист группы Gods Tower, с 2013 года работает комьюнити-менеджером в компании Wargaming.NET. Родился в 1975 году в Гомеле. Женат, имеет 2 сыновей (9 и 7 лет). Окончил местное училище по специальности «Пекарь». В 1989 году вместе с гитаристом Александром Ураковым основал группу Chemical Warfare. В 1992 году группа была переименована в Gods Tower. В 2001 году после совместного концерта с польской группой Vader музыканты Gods Tower объявили о распаде. После распада Lesley Knife был вокалистом многих белорусских групп, включая The Regent, Stormhold, Dis Tortion и других. В 2010 году Gods Tower воссоединились, отыграв несколько крупных концертов в Беларуси и ближнем зарубежье.
Рецепт: Мясная башня (основное блюдо)
– свиная вырезка (400 г); Способ приготовления.
1. Мясо нарезать кольцами (удобно формироватьпри помощи стакана), хорошо посолить и немного поперчить (по вкусу), добавить сушёный базилик и столовую ложку подсолнечного масла. Поставить на 2-3 часа в холодильник. 2. Все овощи нарезать кольцами, посолить их. 3. Слоями выложить «башню» на смазанный подсолнечным маслом противень: картофель, лук, мясо, кабачок, баклажан, мясо, помидор, картофель, лук, помидор. Выпекать 50 минут при температуре в 180 градусов в разогретой духовке. За 5-10 минут до конца можно добавить сыр и майонез. |
Рецепт: Амброзия (десерт)
– консервированные фрукты (ананасы, папайя) (400 г); Способ приготовления.
2. Нарезать кольцами бананы, добавить их вместе с остальными фруктами в получившийся соус, перемешать. 3. Получившуюся амброзию разложить по креманкам и поставить на 1-2 часа в холодильник. |
Фото: Станислав Чернушевич
