Сказаў «слава нацыі», кажы і «смерць ворагам»
Сварог
Выход нового романа Виктора Мартиновича «Мова» во многом можно сравнить с выходом его же романа «Сфагнум» за полтора года до этого. Роман вышел как на русском, так и на белорусском языках почти одновременно, наряду с печатной версией полностью официально вышла электронная бесплатная версия книги, а тираж изданий раскупается почти моментально (в масштабах белорусского книжного рынка). Главное отличие начала продаж двух этих романов – в масштабах.
Просто сравните. Тираж белорусскоязычной печатной версии «Мовы» — 1000 экземпляров (у «Сфагнума» — 500), «Мова» в печатном виде появилась и на белорусском и на русском языках («Сфагнум» — только на белорусском). И, как и в прошлый раз, наличие бесплатной электронной версии ничуть не сказалось на популярности печатной книги – она пользуется повышенным спросом и уже отправился в печать дополнительный тираж книги, поскольку этот почти полностью раскуплен.
Популярность Виктора Мартиновича как писателя неуклонно растет. Но насколько оправдан такой ажиотаж, и насколько верно выражение самого Мартиновича о том, что «Мова» — лучшее, что он написал?
Для чистоты эксперимента я читал именно белорусскую версию романа, поскольку именно она является первоисточником. Но, сразу замечу, что согласен с теми, кто утверждает, что русскую версию книги читать даже лучше. Ведь именно там по-настоящему замечаешь появление «мовы», как она вклинивается в русский текст, выглядит чужеродно. Вы же попробуйте читать и ту и другую книгу и сами выберете — что вам нравится больше. (Частично по этой причине данная рецензия написана на русском языке, со вставками белорусских цитат)
О чем же эта книга. Чтобы еще раз не пересказывать вам аннотацию, я лучше приведу цитату из произведения:
«Была краіна. Прыгожая краіна. Была гісторыя. Гісторыя ваяроў ды волатаў. Гісторыя людзей, а не чарвякоў. Была культура. Культура, якой больш няма. Былі замкі і палацы, былі касцёлы, са званіцамі, што адбіваліся ў зацішных азёрах. Была мова. Наша мова. Мы на ёй размаўлялі. Калі зваліся беларусамі. (…) Усяго гэтага болей няма. За мову спачатку сталі браць на вуліцах. Пры яе афіцыйным статусе дзяржаўнага сродку камунікацыі. Калі міліцыянты чулі, што чалавек размаўляе не па-руску, падыходзілі ды забіралі. Па артыкуле за дробнае хуліганства. “Махаў рукамі, лаяўся матам” – пазначалася ў судовых выраках. Потым закрылі навучанне на мове. Потым абвясцілі яе наркотыкам і знішчылі ўсе кніжкі”.
К этому стоит только добавить, что на месте современной Беларуси в книге находится союзная держава Китая и России. А в центре Минска располагается самый настоящий чайна-таун с миллионным азиатским населением. Нашу же современность герои книги называют “часам Смутку”. О самой Беларуси все забыли, а герои книги в большинстве считают себя русскими.
Эта книга — настоящая белорусская антиутопия, книга-предостережение. Как заметил другой рецензент Андрей Росинский в “Мове” есть что-то общее с книгами Хаксли «О, дивный новый мир», «451 градус по фаренгейту» Брэдбери и «Дюной» Герберта. Я бы сюда добавил также «Мы» Замятина и, в небольшой степени, «1984» Оруэлла.
В мире, который нам описывает Мартинович, беларуская мова стала наркотиком. Причем самым запрещенным и, в то же время, самым «убойным». Только за его хранение на Китайско-Российской территории грозит 10 лет тюрьмы (либо промывание мозгов), а за распространение — расстрел. Что интересно (и, в принципе, логично), как наркотик «мова» воздействует только на «тутэйшае» население.
Казалось бы – как язык вообще может быть наркотиком? Но автор доходчиво объясняет нам и это:
“Паспрабуй узяць нацыю, навязаць ёй іншы моўны кшталт і цалкам забараніць спрадвечныя словы. Мову, на якой нацыя ўзгадавана. Словы, якімі маці спявала песні, калі ты быў у калысцы. Пасля гэтага дай нарадзіцца і пасталець аднаму пакаленню цалкам без мовы. І вось гэтаму пакаленню без радзімы і каранёў, прадай фрагменты родных пісанак за грошы, з-пад крыса, з пагрозай арышту на 10 гадоў “за наркотыкі”. “Кайф” узнікне сам сабою, ад сутыкнення падсвядомасці з тым кодам, у адпаведнасці з якім структуравана бессвядомае”.
Но в мире романа не просто пропал белорусский язык, а Минск населили китайцы. Изменилось все. Старые религии умерли, а новым богом стал шопинг. Изменилась и мораль людей, их поведение, их внутренние устои. Люди больше не создают семей, а слово “любовь” воспринимают чуть ли не как ругательство. Да и все человечество стало другим. Любое излишнее проявление чувственности сразу же вызывает косые взгляды, а секс воспринимается исключительно как средство размножения/получения удовольствия/платы.
“Так сталася, што ўвесь тысячагадовы праект “заходняй сям’і” базаваўся выключна на немагчымасці кантраляваць зачацце. І як толькі людзі прыдумалі кантрацэпцыю (а з другога боку – вынайшлі штучнае апладненне, ЭКА і кланаванне) яны пачалі трахацца з аднымі людзьмі (для чыстай асалоды), нараджаць людзей – з другімі людзьмі (болей здаровымі носьбітамі геннага будаўнічага матэрыялу), а жыць – з трэцімі людзьмі (болей заможнымі, прыдатнымі для забеспячэння высокага ўзроўню побытавага камфорту)”.
В книге две сюжетные линии. Одну рассказывает “Барыга” Сергей – сентиментальный наркодиллер-контрабандист, который привозит из Европы незаконный наркотик “мову” и продает его в Минске. Сам “Мовы” никогда не употреблял и относится к своему занятию исключительно как к средству наживы. Второй герой – наркоман “Джанки”. Типичный «торчок», который считает себя философом. Он “Мову” покупает и употребляет. Именно на его примере мы можем понять, как она воздействует на человека.
Отдельный респект автору за второстепенных героев. В частности — за Сварога и Тётку, которые органично дополняют друг друга. Они будто отображают две стороны души белорусского народа. Тётка — это интеллектуальность и культура, духовность, если хотите. А Сварог — простота и наивность, сила и доброта. И каждый из них по-своему понимает «мову». Жалко, что им обоим уделено мало внимания.
Обе сюжетные линии очень разные. Основной сюжет развивается в истории наркодиллера. В главах же Джанки мы получаем информацию о мире, в котором живут главные герои, рассуждения о сущности «мовы» и т.д. Но, как и в любой хорошей книге, оба героя рано или поздно встречаются… Но рассказывать так далеко не буду. Скажу только, что конец произведения очень неожиданный. И только чтобы его узнать стоит читать книгу.
Но не сюжет в данном произведении самое важное. Знаете, у всех книг Мартиновича есть довольно странная особенность. Найдется очень мало людей, которые относились бы к ним нейтрально. Обычно их либо поливают грязью, либо называют чуть ли не откровением и новым словом в белорусской литературе. Так было и с “Паранойей”, и с “Сцюдзёным выраем” (в меньшей степени), и с “Сфагнумом”. “Мова” также не избежала этой участи.
Часть критиков уже сейчас начала плеваться желчью, называть Мартиновича подражателем Пелевина и говорить, что он не открыл ничего нового. Другие восхищаются романом и цитируют его на своих страничках в социальных сетях.
Я же, как и любой критик, буду предельно субъективным (да-да, именно субъективным). “Мова” мне понравилась. У нее есть интересный мир и интересный сюжет. Но главное – в ней есть очень четкая мораль. Она лежит буквально на поверхности – это несколько простых и пугающих выводов, которые сделает для себя внимательный читатель. Выводов о нас, как полноценной нации, о значении мовы в развитии народа, а также о том, что станет с нами, если мы ничего не изменим.
Еще одна причина, почему стоит хвалить “Мову” – это мировой роман. И, при грамотном подходе, его можно перевести практически на любой язык мира с сохранением атмосферы оригинала. А еще лучше – роман можно полностью переделать под каждую конкретную страну. Представьте себе, если место действия “Мовы” перенести, например, в Испанию. В качестве основного языка романа использовать испанский, а в качестве наркотика — каталонский. Так что хоть в книге и говорится о конкретном языке, ее события можно транслировать на любой язык, которому грозит вымирание. Это как со “Скотным двором” Оруэлла в котором рассказывалось о ситуации в Советском Союзе, но в то же время роман служил предостережением для всего мира.
Читать «Мову» стоит обязательно. Это лучшая белорусская книга 2014 года, лучшая белорусская антиутопия. А еще эта книга о том, за что каждый из нас с вами должен бороться — о родном языке.
P.S. Есть большое желание, чтобы Виктор Мартинович написал продолжение «Мовы». Уж очень грустная, безнадежная концовка у книги, лишь с небольшим проблеском надежды.
Кожнаму чалавеку на жыццё даецца адна спроба, адзін шанц на галоўны бой. І лепей загінуць у гэтым баі, чым прайграць і застацца жывым. Каб не бачыць, да якіх паскудных наступстваў прывяла святая справа.
